Интервью
фотогалерея
архив новостей
Реклама
О чем молчит погостье
В братской могиле не похоронен
В 1942 году войсками Ленинградского и Волховского фронтов была предпринята попытка деблокирования осажденного Ленинграда (см.карту). Планировалось окружить и уничтожить группировку немцев, занимавших оборону по р. Волхов, и выходом на Ленинград отрезать и уничтожить группировку, примыкающую к Ладожскому озеру. С севера от железнодорожной станции Погостье волховскую группировку врага должна была отрезать 54 армия, с юга от Мясного Бора-2 ударная армия. Место встречи - ст. Любань. Для наших войск операция стала настоящей бойней.
Тогда в разные уголки советской страны в семьи погибших полетели страшные вести: "... похоронен с отданием воинских почестей в районе станции Погостье..."
И только спустя годы обнажилась горькая правда. Не до почестей было, когда вокруг такая мясорубка, требующая все новых и новых кровавых жертв.
Воронки с закиданными трупами наших солдат до сих пор находят поисковые бригады на местах сражений. Где-то здесь покоятся и останки сержанта Павла Сергеевича Петрова 1903 года рождения, погибшего в феврале 1942-го в 1 километре севернее ст. Погостье...
Сердце сильнее забилось в груди жителя Борского Владимира Павловича Петрова, когда по телеканалу показали парней, которые занимаются поиском в тех местах останков бойцов, чтобы как положено предать их земле. Удачей считается, если при них обнаружен смертный медальон, позволяющий установить имя погибшего. Вот так спустя десятилетия, праху предка приезжают поклониться дети, внуки, правнуки.
Несмотря на ослабленное после перенесенного инсульта здоровье, 75-летний Владимир Павлович решился минувшим летом на дальний путь к местам, где воевал его отец. На легковом автомобиле с младшим сыном Александром и внуком Павлом они за сутки добрались до таежного края. Вначале - на станцию Малукса. Здесь мемориал и братская могила, где по сведениям из Центрального архива министерства обороны должен покоиться сержант П.С. Петров. Взгляд судорожно цепляется за каждую фамилию на камне, начинающуюся с буквы "П". Петровых много даже с похожими инициалами, но вот год рождения не подходит. Обида и разочарование.
Дальше их путь лежит до станции Погостье, что примерно в девяти километрах. Несмотря на то, что от прежней деревни остался один домик, электричка все равно здесь останавливается.
Сиротинкой выглядит самодельный памятник, увенчанный пятиконечной звездой. Похоже, соорудили его такие же люди, приехавшие поклониться земле, принявшей в свою усыпальницу сотни героев. К памятнику приносят найденные полусгнившие солдатские каски...
Дорога по лесисто-болотистой местности уходит вглубь километров на восемь и представляет собой поперечный настил из тонких бревен, под которыми толстые лежаки. Это уже современное сооружение, а та прежняя военная дорога глубоко под ней утопла в глухом болоте.
Такое наслоение из бревен идет десятилетиями. Кроме большегрузов, вывозящих лес, да грибников Петровы больше никого не встретили. Грибов тут видимо-невидимо. И все они "красные какие-то" - приметил Владимир Павлович. Сама природа символично окропила места жатвы, которую устроила здесь смерть.
Что-то дало пожилому человеку силы, чтобы пройти несколько километров пути. Местность перерыта траншеями - это работа поисковых отрядов. Металлоискатель, который взяли с собой, то и дело надрывно пищит. Совсем близко к поверхности земли можно обнаружить патроны, разорвавшиеся мины, гранаты, каски, противогазы...
Шли на верную гибель
Маленькая станция Погостье была так важна и нужна в предстоящих больших боях, потому как именно здесь линию железнодорожного пути пересекала дорога. А в округе - густые болотистые леса, трясинные болота да торфяники.
Если рыть окопы, то даже в мороз они заливаются водой. Но без укрытий - никак. В результате боев практически весь лес был срезан снарядами, и все передвижения наших войск были для немцев как на ладони. Приходилось насыпать примитивные окопы из снега и обливать их водой. Такими же ледяными брустверами окопы соединялись между собой.
"Фашисты располагали здесь прекрасно оборудованными опорными пунктами, состоявшими из блиндажей, дзотов, траншей, проволочных заграждений, минных полей. Атаковать, не зная хорошо системы огня и заграждений, значило посылать людей на верную гибель". (из сборника А.Г. Голубицкого с воспоминаниями участников войны).
"В армейской жизни под Погостьем сложился между тем своеобразный ритм. Ночами подходило пополнение: пятьсот - тысяча-две-три тысячи человек. Среди них были и блокадники, которых переправляли по замерзшему Ладожскому озеру.
Утром после редкой артподготовки шли в атаку. Двигались черепашьим шагом, пробивая в глубоком снегу траншею, да и сил было мало, особенно у ленинградцев.
Снег стоял выше пояса, убитые не падали - застревали в сугробах. Их засыпало свежим снежком, а на другой день была новая атака...
Трофейные команды из старичков без устали ползали ночью по местам боев, подбирая оружие, которое кое-как чистили, чинили и отдавали вновь прибывшим. Все шло как по конвейеру. Штабеля трупов у железной дороги выглядели пока как заснеженные холмы.
Позже, весной, когда снег стаял, открылось все, что было внизу. У самой земли лежали убитые в летнем обмундировании - в гимнастерках и ботинках.
Это были жертвы осенних боев 1941 года. На них рядами громоздились морские пехотинцы в бушлатах и широких черных брюках. Выше - сибиряки в полушубках и валенках, шедшие в атаку в январе-феврале 42-го. Еще выше - политбойцы в ватниках и тряпичных штанах. На них - тела в шинелях и маскхалатах, с касками на головах и без них. Здесь смешались трупы солдат многих дивизий, атаковавших железнодорожное полотно.
Убитых стаскивали в ямы и воронки, присыпая их землей. Это были не похороны, это была "чистка местности от трупов". Мертвых немцев приказано было собирать в штабеля и сжигать".
Это воспоминания о войне известного ученого-искусствоведа, а тогда рядового 311 стрелковой дивизии 54 армии Ленинградского фронта Н.Н. Никулина.
В одном из боев 43-го у Погостьинского мешка он был ранен и угодил в госпиталь. Возможно, это печальное обстоятельство и спасло ему жизнь.
Душераздирающие картины описывают и другие оставшиеся в живых участники событий. Замерзшие тела убитых красноармейцев, которые немцы втыкали в сугробы ногами вверх на перекрестках дорог в качестве указателей. Странные шествия в летних сумерках: один солдат, ощупывающий большой палкой путь, вел за собой вереницу других, крепко держащихся друг за друга. Они ничего не видели. То были жертвы куриной слепоты - острого авитаминоза, при котором человек лишается зрения в темноте.
Дорога из бревенчатого настила на болотистой местности, вытряхивающая душу из раненых бойцов. Они умирали, не выдерживая вибрации, или, в лучшем случае, у них возобновлялось кровотечение.
"... притупились тоска и отчаяние, которые тогда пришлось пережить. Представить это отчаяние сейчас невозможно. И поймет его лишь тот, кто на себе испытал необходимость вот так просто встать и идти умирать. Погибать, когда у тебя вся жизнь впереди. Смерти твоей никто и не заметит. Ляжешь в груду тел у железной дороги и сгинешь забытый всеми в липкой жиже погостинских болот". (из воспоминаний Н.Н. Никулина).
Эти люди, герои Отечественной войны, выполнили свой долг перед родиной, как сделал это и 39-летний сержант Павел Петров...
"Береги сына..."
Владимир Павлович не много знает о своем отце. Мама, Анна Ивановна, рассказывала, что когда у них родился сын, Павел наказал жене:
- Береги его как зеницу ока. Тебе с ним жить. Как чувствовал свою близкую смерть. Павел, который был родом из Башкирии, со своей будущей супругой познакомился здесь, в Борском, работая в милиции. Между ними было 10 лет разницы в возрасте. Невесте тогда не исполнилось и восемнадцати.
Некоторое время молодая семья жила в Нефтегорском районе Самарской области, где отец устроился заведующим совхозной фермой. Потом переехали в Башкирию. В деревне Кожай-Андреево, где и родился мальчик, Павел Сергеевич работал председателем сельского совета. До этого в семье появлялись только девочки. Старшая Женя умерла во младенчестве. После нее были Валя (1934 год рождения) и Клава (1937 г.р.). Последняя дочка Таня (1941 г.р.) не пережила лишений во время войны.
Из этой башкирской деревеньки Павла Сергеевича призвали на фронт. Семья получила от кормильца только одно письмо. Потом пришла похоронка.
Анна Ивановна всю себя посвятила детям.
Владимир Павлович говорит о своей матери как о сильной личности. Она не показывала, что творится у нее в душе, была по-прежнему энергичной, боевой, много работала. Днем - в магазине продавцом, вечером управлялась со скотиной и огородом, ночами шила вещи на заказ. Благо, в доме была швейная машинка.
Когда Володе исполнилось 7 лет, мать решила вернуться на родину в Борское. Здесь работала в лесничестве.
Несмотря на свои 4 класса школы, помогала детям с домашним заданием. Володя каждые летние каникулы зарабатывал, пася стадо. С малолетства чувствовал себя опорой матери.
Сестренки, закончив семь классов, отучились в школе механизации на трактористов, поехали покорять целину. Позже Клава вышла замуж в Волгоградскую область. Но хорошей семьи так и не получилось, с двумя ребятишками она вернулась в Борское, устроилась на мебельную фабрику. Сегодня ее уже нет в живых.
Валентина Павловна, в прошлом мотористка, все время проживает в г. Новокуйбышевске, поддерживает связь с братом.
Владимир Павлович, демобилизававшись из армейских рядов, по направлению автохозяйства отучился на водительских курсах в Самаре. Трудовой путь начинал шофером на грузовой машине, потом пересел за баранку пассажирского автобуса.
За это время получил диплом Горьковского автодорожного техникума. Был награжден министерским знаком "Почетный автомобилист России". Имеет звание "Ветеран труда".
С супругой Александрой Васильевной они воспитали трех сыновей. Теперь радуются внукам, их восемь.
Старший из сыновей, Сергей, проживает с семьей в Бугульме, занимает должность начальника вагонного депо. Младший Александр недавно переехал с женой и четырьмя детьми в Самару. Здесь стал директором вагоноремонтного завода. Средний сын Павел последнее время работает кадастровым инженером в частной фирме в Борском.
За каждого из них родительское сердце спокойно, а главным желанием было и остается одно-единственное - чтобы не было войны.
Татьяна ГОРБУНОВА
